На Тишинском рынке в Москве часто можно видеть супругов, покупающих кровать, либо один матрас, плетеную детскую кроватку, этажерку, маленький письменный стол с одной тумбочкой. Рыночная мебель кустарей-одиночек не ахти как хороша и цена ее высокая. Но что же делать, если в государственных и кооперативных магазинах Москвы не торгуют самой ходовой, самой нужной мебелью?
Кустарь берет за этажерку 70 руб. Государственная фабрика когда-то производила этажерки по 38 руб., но прекратила это производство.
Фотографии из "Материалов к отчету Сокольнического райсовета РК и КД за 1931-1934 гг."
Письменный стол с одной тумбочкой очень удобен для небольшой комнаты. Такие столы делала Ольховская фабрика по цене 87 руб. Фабрика прекратила их производство, и кустарь, не чувствующий давления государственной промышленности, требует за такой стол 160 руб.
Матрас (без кровати) на рынке можно купить в два счета, а московские мебельные магазины почти всегда имеют в наличии кровати и почти никогда не имеют отдельно матрасов.
В некоторых провинциальных городах другая беда — матрасы есть, кроватей нет. Там человек покупает матрас, расстилает его на самодельных деревянных подпорках и спит, как Робинзон после кораблекрушения.
За диванами — очереди. А оттоманок никто не берет. Диваны и оттоманки делаются из одинаковых материалов. Но оттоманка дороже дивана рублей на 100 и производство ее выгоднее. И фабрика усиленно производит оттоманки, спрос на которые ничтожен. Некоторые мебельные фабрики в погоне за прибылью изготовляют только канцелярскую мебель, прекратив выработку мебели для квартир.
Скудость ассортимента мебели в магазинах поразительна. Люди обзаводятся патефонами и шахматами, но патефонных и шахматных столиков в продаже нет. Книжный шкаф делают только одного размера, достаточного для библиотеки ученика пятого класса, но и такой шкаф надо долго искать. Книжную полку купить попросту негде.
Иногда в мебельных магазинах появляются гарнитуры реставрированной мебели. Цена гарнитура для одной комнаты — 10 тыс. руб., 15 тыс. руб., бывает и выше. Гарнитур этот угнетает не только своей ценой, но и стилем, не соответствующим современным вкусам. А гарнитуров новой мебели, попроще и подешевле нигде нет. Подобрать один стул к имеющейся столовой тоже не удастся. Нет у нас мастерских для приема индивидуальных заказов на
мебель, хотя потребность в таких мастерских огромна.
Немногие попытки создания новых типов мебели пока ничего не дали. Одна московская фабрика выставляла модели диких «дивано-шкафо-кроватей», от которых все справедливо отвернулись. В Ленинграде были сделаны удачные образцы мебели без вырезов, с обтекаемыми формами, но этот опыт никем не подхвачен.
Мебель поражает своим убийственным однообразием, хотя стандарта на нее нет. Технические условия, разработанные в прошлом году Союзмебелыо, вызвали протесты торгующих организаций. В самом деле, проект Союзмебели способен был вызвать глубокий пессимизм: в мебели первого сорта допускалось шатание стола на ножках, преогромные суки в 5 сантиметров, просветы в шкафах, разболтанность филенок и другие крупные пороки. Проект был забракован, но новый до сих пор не утвержден. И скверное качество мебели уныло сочетается с ее острым дефицитом.
На 1935 г. программа производства мебели— 300 млн. рублей (в том числе детской мебели— всего около 1,5 проц.). Между тем, только на городской рынок требуется не менее, чем на 600 млн. рублей. Кроме того, и деревне надо обязательно дать мебель, и притом хорошую.
Одно увеличение программы еще не разрешит вопроса. Менять надо и географию мебельной промышленности. Нелепо, когда Чита требует 40 вагонов мебели из Ленинграда. Ни с чем несообразно везти мебель на Урал, в Сибирь, где тьма леса. Сейчас правительством запрещены перевозки готовой мебели на расстояние свыше 600 километров. Местным организациям волей-неволей придется теперь заняться производством и сборкой мебели на местах.
В. Усов
Кадры из киносюжета 1935 года о выставке в Москве образцов новой мебели и новой посуды:
