Если, утомившись Москвой, вы захотите отдохнуть и, сев в автобус № 4, отправитесь в дачный поселок Серебряный бор, то на пути к нему неподалеку от бора встретите сельцо Хорошево.
Семь верст мощеного тракта отделяет Хорошево от Москвы,—тракта, по которому каждые полчаса, туда и обратно, мчат автобусы, фыркая, бегут «легковые».
Недалеко — совсем на виду — растянул свою стальную паутину радиогородок.
Как же живет село, столь близкое от красной столицы?
Общественных центров в селе два—церковь и трактир, носящий скромное название «Чайная» (кооперативная).
Вокруг церкви группируется женское население, особенно девушки.
В трактире — мужская часть населения.
Стоя в низкой церковке, молит девушка о хорошем муже; о крепком браке.
А в трактире выпившие парни в пьяном восторге лихо и до смерти бьются железными гирями.
В особо праздничные дни, например, на масленую, пьяной озорной толпой останавливают подводы с партиями других сел и бьются с исступлением.
Стенка на стенку. Работают ломами и лопатами, наводя страх на село. Иногда и этого мало — тогда забивают насмерть. К примеру, на рождество в близлежащем селе «Троицком» кольями и гирями искромсали парня, и он умер через три дня. Однажды я спросил сельского вожака, почему бьют, почему дерутся.
Блеснув узкими, острыми глазками и разведя богатырскими плечами, он ответил:
—Силы много, девать ее некуда.
Есть в селе клуб заброшенный,—далеко за селом лежит он в глубокой лощине.
Казалось бы, на фоне этой пьяной, косной жизни клуб должен быть ярким лучом.
Но когда вы, несколько раз упав в снег, спускаясь по крутой дороге, подходите к нему, у вас является подозрение, «действительно ли это луч?»
Клуб этот—большой, холодный барак. Правда, есть там сцена и скамейки.
Комсомольцы и школьники в клубе дают спектакли.
Часто бывает и кино. Но фильмы все сугубо халтурные, бесцветные и барабанно-агитационные—выпуска 1918—19 гг.
Как-то при демонстрации одной из таких фильм, в захватывающий момент, когда фашисты в масках подвешивали к потолку красного директора, двенадцатилетний оголец, глубоко заикнувшись, прокуренным баском уверенно сказал: «Чичас красноармеец спасет».
И действительно, на полотне показался красноармеец.
Я осведомился об этой необычайной проницательности, «Пятый раз идет, я их всех знаю»,—небрежно ответил прокуренный басок.
Спектакли комсомольцев на политические темы, где заключенные в тюрьме дико выкатывают глаза и самые обыкновенные слова говорят загробным голосом, также не производят хорошего впечатления.
Комсомольцы проводят свои вечера по-иному, чем сельская молодежь. Нет этого буйства—тише и скромнее.
Весело распевающей компанией, под гармошку, ходят по Серебряному бору. Гармошка наигрывает «цыганскую».
На Кавказе есть гора,
Под roрой—долина.
Не гляди ты на меня,
Я не мандолина.
Потом всей толпой заходят на вечорку к местным девушкам.
Любимая игра на вечерах — «моргалки». О ней мне один комсомолец рассказывал:
— Садятся девки в ряд, а напротив стоят парни. Моргнет какая девка—ты подходи, вытянет губы—целуй ее, а потом парни моргать зачинают. Вот морганула мне одна губошлепая такая —не стал целовать, ушел. Глупая игра: целуешь, целуешь, а после губы целую неделю лупятся и болят.
Но не все смотрят такими глазами на «моргалки», большинство беззаветно ими увлекается.
Иногда даже с горя выпивают и чего-то ждут.
Что же делает хорошовская ячейка ВЛКСМ и почему она так мало заботится о досуге комсомольцев?
Прежде всего коснемся ее прошлого.
Заглянуть в ее историю — это значит познакомиться с секретарем ячейки Даркиным.
Веселый малый этот за полгода своей работы даже ни одной бумаги не отослал в уком. Лишь позже были открыты девственные залежи неотосланных анкет и протоколов. Собрал он за эти полгода, между прочим; членские взносы и укатил в Пензу, где и был посажен за избиение инвалида.
В этом деле изумительна близорукость укома и партийного представителя. Хотя, может быть, ошибку последнего объясняет общая линия партячейки, которая смотрит на комсомольскую- ячейку глазами одного партийца, заявившего, что «комсомольская ячейка—ненормальное явление». Нынешнее бюро, получив плохое наследство, с работой явно не справляется.
В таком селе ячейка должна была бы быть нocитeльницей культуры. Темной силе хулиганства и озорства нужно было противопоставить организующую силу комсомольской сознательности. Для этого необходимо было втянуть в ячейку местную крестьянскую молодежь.
А такой в ячейке нет,—есть только рабочие с местного склада и служащие. Политпросвет ячейки, отчаявшись, совсем отдался игре на мандолине. Хиреет и пионерский отряд, руководимый недавно женившимся вожатым. Этот последний, углубившись в семейное счастье, оставил отряд беспризорным. Бывали случаи, когда пионерский спектакль или важнейшее собрание откладывались по случаю отъезда счастливых молодоженов в московское кино.
Стенная газета имеет причудливо картинный характер. Выходит иногда раз в три месяца. Все заметки, критикующие теперешнее положение вещей, неизменно задерживаются и кладутся под сукно.
Собрания—лицо работы ячейки—напоминают издевку. Вот картинка собрания.
Назначено оно было в ленинском уголке, где на стене красовался красноречивый лозунг: «Только через воздушный флот мы придем к социализму».
Собравшись, ребята не знали, что делать. Уголок был пуст.
Прошел час ожидания. Стали расходиться. Вдруг вькырнул член бюро с протоколами и объявил: «Собрание будет— на 15 минут».
«Утвердили протоколы». Потом разное. Ребята в смутной надежде стояли и ждали чего-то интересного и живого.
Скоро ли дождутся?
-----------------------------------
Гм, если бы и в самом деле бились гирями, ломами и лопатами, как уверяет автор, там бы и в живых никого не осталось.
