Бытовое дело
Среди судебных отчетов "Веч. Москвы" находим такой, бросающий яркий свет на жуткие условия совместного
существования чуждых друг другу людей на переполненных квартирах.
"Первая встреча Шермана с обитателями квартиры покойного профессора Шилова, в которую он вселился
в порядке обмена комнатами, не предвещала ничего хорошего. Вдова проф. Шилова, встретив Шермана в коридоре, окинула его сквозь лорнет с головы до ног высокомерным взглядом и промолвила с истым аристократическим презрением:
-У нас в квартире евреев нет. Поэтому, я думаю, у нас вам будет неудобно.
На просьбу Шермана дать ему ключ от входной двери, чтобы заказать себе такой же, профессорша с той же
"аристократической" манерой ответила:
- Я могу вам доверить ключ при том лишь условии, что берете на себя ответственность за могущие быть в
квартире кражи.
Профессорша, дочь миллионера Абрикосова, еще так недавно бывшая самодержавной и полновластной хозяйкой богато обставленной квартиры, и сейчас еще считала себя в праве распоряжаться в ней, как и в былые времена.
Шерман был другого мнения, и, не вступая в разговоры с профессоршей, получил ключ от неё через домоуправление.
Так сразу и определилось расслоение квартиры. С одной стороны Шерман, с другой "аристократы": профессорша, её две родственницы, дочери бывшего управляющего князя Голицына, сестры Леплен, гражданин Лесников, многократно судившийся за растраты и специализировавшийся на пьяных дебошах, и, наконец, ответственный по квартире, инженер Петр Рогачев.
Война началась сперва "тихой сапой". Шермана стали преследовать мелкими придирками, язвительными
замечаниями и изводить издевательской жестикуляций, анекдотами с соответствующей интонацией. Потом война стала принимать более открытый характер. Особенно в этом отношении отличался Рогачев, преследованиями Шермана утолявший свой звериный антисемитизм, который он унаследовал от своего отца, только в прошлом году раскулаченного и отбывавшего ссылку.
Особенно усердствовал Рогачев во время частых вечеринок, которые устраивались на половине профессорши и её родственниц. Пение и танцы под патефон, непрекращаюшиеся разговоры, нарочито громкие, по телефону, находящемуся в коридоре, до поздней ночи, - все это вместе взятое лишало Шермана, работающего в аппарате ВЦСПС, возможности работать и отдыхать.
Напряженная атмосфера квартиры разразилась в ночь с 15 на 16 октября. Рогачев, разозленный тем, что Шерман около часу ночи потребовал прекращения пения, танцев, шума и разговоров по телефону, набросился на него, сбил его с ног и избил до потери сознания. Затем он отнес бесчувственного Шермана в его комнату и бросил на кровать. Здесь на другой день его нашли знакомые в совершенно беспомощном состоянии. Вызванный врач оказал Шерману помощь и установил на его теле много ссадин, и кровоподтеков. Рогачев был привлечен к уголовной ответственности за антисемитизм. Городской суд, рассматривавший это дело под председательством Киреевой, приговорил Рогачева к лишению свободы на два года.
